Всё вернётся - Страница 22

Что он имел в виду? Дрожа всем телом, Рената встала и вышла из комнаты. Может, он подумал, что удачно избавился от ее вопросов?

Или… обрадовался, что ему не пришлось отвергать ее нежелательные поползновения? Рената вспыхнула от смущения.

Как можно быть такой глупой? Да, она сгорала от желания, хотела, чтобы Мартин занялся с ней любовью. Очень хотела. Но для этого необязательно было хлопать ресницами, как влюбленная школьница!

Рената вошла в кухню.

— Привет, зайчик! Опять проголодался? — проворковала она, благодарно улыбнувшись миссис Скотт, которая протянула ей сына.

— Вы не должны нестись сломя голову на первый его крик, — нежно отчитала ее повариха. — Бедняжка, на вас лица нет. Сварить вам какао?

— Я позабочусь о Ренате.

Она съёжилась, когда Мартин вошел в кухню. Ренате показалось, что воздух в кухне потрескивает от напряжения, и она взглянула на повариху из-под опущенных ресниц — почувствовала ли та что-нибудь. Но миссис Скотт спокойно расставляла посуду на полке.

— Мне не нужна помощь… — начала, было, Рената.

— Почему бы вам не отдохнуть, миссис Скотт? — предложил Мартин, игнорируя лепет Ренаты. — Завтра утром Кэтти уберет остальное. — Он положил руку на плечо поварихи. — Ужин был превосходным. Спасибо за все ваши хлопоты. Доброй ночи, хорошего вам сна.

— Если вы уверены…

— Абсолютно.

У Ренаты оборвалось сердце, когда миссис Скотт стала прощаться с ними. После ухода поварихи Мартин, конечно, набросится на нее с обвинениями в безнравственности. Заявит, что женщина, предлагающая себя практически незнакомому мужчине, наверняка воспитывалась в семье, где процветали свободные нравы.

— Ваш ребенок плачет.

Рената метнула на него гневный взгляд.

— Думаете, я не слышу? — сердито буркнула она. — Я жду, когда вы уйдете!

Мартин не сводил с ее лица проницательных черных глаз. Рената почувствовала, как под его напряженным взглядом ее тело начало таять, кровь закипела в сосудах и каждая клетка ее тела наполнилась энергией и ожила.

— Так вы хотите какао?

Рената демонстративно повернулась к нему спиной.

— Нет! Я жду, когда вы выйдете отсюда!

Мартин коснулся ее плеча, тронул пальцами узкую бретельку платья. Рената подумала, что он собирается опустить ее вниз, и почувствовала, как завибрировало ее тело в ожидании этого момента. Пусть Мартин сочтет ее развратной, но она позволит ему…

— Спокойной ночи, — пробормотал он отрывисто и вышел.

Дверь с шумом захлопнулась. Дрожа, Рената поправила бретельку, чувствуя на коже горячий отпечаток пальцев Мартина. Он словно оставил на ее плече клеймо, дающее ему неоспоримое право обладать ею.

— О, Ник! Мой котеночек, — шептала Рената, устраивая сына для кормления. — Я совершила ужасную ошибку. Он презирает меня. Я подвела твоего дедушку.

Она знала, что не успокоится, пока ее отца обвиняют во всех смертных грехах. Рената не могла мириться с несправедливостью.

В округе наверняка найдутся люди, которые помнят Стивена Фарино, и завтра утром она спросит, что они думают о нем. Возможно, она никогда не добьется уважения Мартина, но она заставит его изменить мнение о ее отце. Она должна сделать это ради будущего своего сына.

В шесть утра Рената была уже на ногах. Она собрала вещи, сменила Нику пеленки и покормила его.

В это утро Ренате казалось, что она может справиться с чем угодно. Несмотря на то, что голова ее гудела от мыслей, ночью она спала крепко. Но это, очевидно, объяснялось тем, что предыдущий день был для нее очень тяжелым. Ей казалось, что вся ее жизнь прошла за двадцать четыре часа.

Рената наскоро убрала комнату, чтобы после ее отъезда миссис Скотт или Кэтти не поминали ее недобрым словом.

— У твоей мамочки дела, — сказала Рената Нику. — Не капризничай, мой зайчик. Ты полежишь в своей кроватке, пока я все организую. Хорошо?

Рената взяла сумку и, стараясь не шуметь, вышла в коридор. Спускаясь по лестнице, она напряженно прислушивалась, не хлопнула ли где дверь, не идет ли кто. Она благополучно добралась до холла и, оставив там сумку, вернулась за Ником. И вовремя — малыш начал кукситься, грозя огласить дом оглушительными воплями.

— Тише, сыночек, мама с тобой, она собирается позавтракать, — шептала Рената в его крошечное ушко, торопливо направляясь в кухню. — А потом мы с тобой поедем в деревню. Хорошо? — Рената поцеловала его в сморщенный носик, и Ник перестал хныкать. — Мы снимем комнату… Ой!

В кухне за столом сидел Мартин — взлохмаченный, небритый — и сердито смотрел на нее поверх чашки с дымившимся кофе. Сегодняшний Мартин был опасным — почти необузданным. В нем проглядывало животное начало, вызывавшее у Ренаты страх и в то же время радостное возбуждение.

— Вы! — прорычал он не очень любезно. Рената вздрогнула от его враждебного тона.

Даже если он считает ее недостойной, он не имеет права быть грубым с женщиной, которая гостит в его доме. Она сделала ошибку, неправильно истолковала вчерашнее поведение Мартина. Но неужели это достойно презрения? Мужчины заигрывают с женщинами и на них не вешают ярлык проституток!

— Я. — Рената вызывающе вздернула подбородок. — Что вас так удивило?

— Вы рано встали, — сказал Мартин таким тоном, словно она совершила преступление.

— Я не знала, что здесь введен комендантский час, — с сарказмом заметила Рената. — Скажу Нику, чтобы он не просыпался до восьми утра, если я когда-нибудь снова окажусь в этом доме.

Рената взяла чайник и собралась наполнить его водой. В другой руке она держала Ника. Мартин встал и отобрал у нее чайник.